Из библиотеки Патриаршего дворца в Святом граде.
Сей трактат составлен братом Феофаном, монахом Алого ордена, Святой нашей Церкви Сеггера, на основах церковных документов и дневников кардинала де Ла Моля

Раскол.

Я стоял на балконе своего кабинета, вглядываясь покрасневшими от бессонных ночей глазами куда-то вдаль. Ночной легкий ветерок приятно трепал волосы, ласкал лицо, обволакивая его своим освежающим дыханием. Возвращаться в душный кабинет не хотелось. «Стоять бы так, закрыв глаза, насвистывая одну из песенок придворных менестрелей, подставляя измученное и измождённое лицо ночной прохладе..
Ночь. Как она прекрасна… Она делает привычные вещи чем-то не обычным, мистическим. Или же я разучился видеть это днём? Неужели дела настолько меня поглотили? Взять хотя бы эти горы. Днём, сидя в кабинете, в очередной раз перерывая отчёты о доходах монастыря, я даже не обращаю на них внимания, а сейчас… О небо! Как они прекрасны!»
-Милорд!,- в кабинете раздался хорошо знакомый мне голос.
-Да, Беримор, я помню…
Вздохнув и развернувшись на каблуках, я вернулся к своему письменному столу.
-Там точно всё? Не как в прошлый раз: половину сделали исправно, а другую «от балды» и чёрти как?
-Да, всё. Не беспокойтесь, милорд.
-Ну-ну… Ступайте. Завтра вы мне понадобитесь.
Беримор поклонился и вышел. Какое то время его шаги были слышны в коридоре, но потом всё стихло. Подперев голову рукой, с нескрываемым безразличием, я начал просматривать отчёт. Да, жаль что, прибывая в Нальтштилде, я не слушал матушку и не уделял достаточного внимания экономике и ведению хозяйства. Вот, теперь приходится расхлёбывать…
«28 мая 29 г. п.л.
За прошедший год (28 – 29гг.) нами было расчищено 600 десятин земли, пригодных для строительства и земледелия, 350 из которых ушли на три поля и виноградник, 100 на примонастырский посёлок, оставшиеся 150 на каменоломни и рудники с подсобными помещениями. Так же была выстроена часовня и колокольня. На внутреннее убранство ушло 6 возов драгоценных камней и 10 возов сусального золота. Финансовые затраты составили 4000 имперских золотых, являющиеся 1/6 нашей общей казны. В целом, в развитии монастыря проглядываются положительные тенденции. За прошедшие два года братия увеличена с 30 до 150 монахов. Так же прошёл обучение отряд инквизиторов первого отдела числом в 500 мечей.

    1. Доходы:

        1.1 Добытые ресурсы:

        а)7500 тонн камня (известняк). 2000 тонн задействовано в строительстве колокольни и часовни, 3500 ушло на строительство крепостных стен, 1000 отложено на склад, 500 же отправлено в Туллен.
        б)1,5 тонны винограда. Переработаны в 300 литров вина (красное, полусухое). Всё вино перенесено в монастырский погреб. 1/8 была израсходована за время празднеств.
        в)25 тонн железной руды. 10 тонн пошли на изготовление орудий труда, оружие и доспехи, 10 – отнесены на склад, оставшиеся же 5 – отправлены в Туллен.
        г)из-за относительной суровости климата, заготовленные поля (о которых было упомянуто выше) не возделывались. На них выросла трава, пошедшая на корм крупнорогатому скоту. Придерживаясь системы трёхполья, пшеница будет посеяна через год после создания полей.

        1.2 Налоги:

        а)Оброк, выплаченный жителями близ лежащих селений, в общей сложности составил 2000 имперских золотых. Подать натурой, вносимая в период с начала сентября по середину октября, составила 300 центнеров зерна, 200 центнеров хлеба и около 400 центнеров прочих припасов.

        1.3 Торговля:

        а) Как уже было упомянуто выше…»

Далее следовал пустой лист.
-Эх, Беримор, Беримор, ну и что мне с вами после этого делать? Ведь пока по шее не надаёшь, до конца ничего не будет сделано! Ладно, совместными усилиями, доделаем. Душно…
Не долго думая, я встал из-за стола, накинул поверх рясы плащ. Постояв секунду, и всё-таки вложив шпагу в портупею, опустил рычажок, открывающий потайной спуск во внутренний двор монастыря.
От ночной свежести закружилась голова. Несколько минут я стоял, не двигаясь и вдыхая чистый, влажный воздух. Как же давно я не выходил на улицу! И вот уже стены монастыря позади, предо мной раскинулась зеркальная гладь озера Сторванн. С воды тянуло холодом. Подойдя ближе к воде, меня вдруг охватили воспоминания: вот он, родной Нальтштилд, тихая, мерная жизнь. А потом события одно за другим: Бой по дороге к Серой Общине, посвящение, монастырь Тарга, «золотая лихорадка», пустыня Дзара, строительство нынешней обители, битва в ущелье Крейд-Моор, о которой я стараюсь вообще не вспоминать, но сегодня что-то заставило вспомнить её во всей «красе», недавняя осада Зендшилда, которая, надо сказать, изрядно потрепала мне нервы; если б не подоспевшие силы Тугарда, нам бы было туго. И вот, я вновь в процветающем монастыре св. Рутилия. Да, а сколько сил ушло на его благоустройство? Сколько бессонных ночей? Мне всего только 40, а я уже забыл шумные балы, турниры, богословские беседы с молодыми придворными дворяночками… Одни сплошные бумаги…
А ведь поначалу я злился на нашего Патриарха. Разгульной молодости было обидно и не понятно, для чего же меня отправляют прозябать в Халанские горы. Теперь же я не без гордости могу взглянуть на своё детище. На уступе горы воздвигнуты мощные, однако совсем не лишённые изящества бастионы, за которыми видны устремлённые вверх шпили аббатства. Их высоте и великолепию мог бы позавидовать даже заносчивый Святой Град.
Когда я только прибыл сюда, здесь были только две убогие избушки да горстка местных жителей, которые, заметив нас, огрызнулись несколькими брошенными копьями. Братья было схватились за оружие, и мне с трудом удалось удержать их от ответной реакции. Сорится с местным населением было бы самоубийством. И я оказался прав. Не знаю, что было бы с нами в голодный год, если бы мы тогда всё-таки схватились за мечи. Видя, что мы уже почти все готовы отдать свои души великому Сеггеру, йордлинги предложили помощь. Нет, не так, не предложили.. А просто молча сложили какие-то тюки и ящики у ворот частокола (никакого монастыря тогда и в помине не было). В них оказалась тёплая одежда и запас провизии, которого бы хватило на то, что бы прокормить всю нашу не большую братию. С того момента и начались наши дружески-соседские отношения с йордлингами. Они обеспечивали нас провиантом, мы же как могли, лечили их от болезней. Потом мы совместными усилиями начали возводить аббатство. Некоторые даже переселились к его стенам, а кое-кто, принял нашу веру.
Да… А потом повалили инвестиции из королевства и Святого Града, потянулись вереницы верующих. И монастырь расцвёл. К моему удивлению, из толпы не обученных добровольцев мне даже удалось сформировать полноценный боевой отряд инквизиторов, хотя казалось бы что не из кого и не из чего. Потом прибыли послы от первого отдела Серого Ордена, с просьбой возглавить его. У них там возникли какие-то проблемы, и Серая Община начала приходить в упадок. Да и месторасположение у неё, надо сказать, не самое удачное. По их мнению в качестве новой прецептории Ордена, монастырь Святого Рутилия подходит больше всего. Стоит ли говорить, что я не задумываясь согласился. У меня до сих пор сохранился детский восторг перед Первым отделом. В него входят достойнейшие сыны Сеггера, готовые в одиночку с улыбкой на лице ринуться в бой на полчища богомерзких тварей. А уж о должности его Прелата я даже и не мечтал. Да, в последние годы моя жизнь не переставала меняться..
Простояв еще минут 20 в полной тишине, я уныло вернулся в кабинет, где с удивлением обнаружил запечатанный конверт. Интересно, как он тут оказался? Хотя, впрочем, сейчас это не принципиально. Взяв нож для бумаг, торопливо вскрыв конверт, я с неподдельным интересом начал читать следующее:

Монсеньёру Прелату Первого отдела Серого Ордена, аббату монастыря св. Рутилия, графу де Ла Молю. (Мне всегда становилось несколько забавно от перечисления моих санов и титулов)

Лерак!
Сообщаю, что в скором времени в Туллене состоится турнир, посвящённый именинам невесты короля. Советую приехать. Думаю, Вам было бы итересно.

Я невольно улыбнулся. Ну да, ну да, конечно. Именины, как же иначе. Не в духе Мелета писать о подобном. С приглашением на турнир приходит королевская депеша, которая уже лежит в верхнем ящике, а тут явно что-то поинтереснее. Перевернув лист, я достал из стола прозрачную баночку с бесцветной жидкостью, кисточку и маленькую шкатулку. Смочив лист, я посыпал его коричневым порошком из шкатулки, равномерно распределив по всей поверхности, после чего, подождав с минуту, стряхнул излишки порошка, проявившего текст:

Нам срочно требуется твое присутствие здесь, в Туллене. Сложившаяся ситуация вынуждает тебя не медленно отправляться в путь. Окончательно бумаге я не доверяю, а поэтому всё расскажу при встрече. Там же, где и всегда.

P.S. Сожги записку. В пепел. К чертям.
Наместник Церкви Сеггера
Мелет.
Комкая бумагу и швыряя её в камин, я удивлённо присвистнул. «Мда, уже наместник. Кто бы мог подумать… Ну да ладно. Меня сейчас больше интересует что же от меня требуется в Туллене. Может быть назначение Мелета наместником как раз и связанно с необходимостью быть там? Неужели патриарх Келестин отдал душу Сеггеру? Кто знает, вполне возможно». Дёрнув шнур колокольчика, я нетерпеливо начал барабанить пальцами по столешнице. Через пару минут в комнату вошёл заспанный Беримор.
-Милорд? Вы звали?
-Да, звал. Беримор. Вы же обещали нормальный отчёт. НОРМАЛЬНЫЙ. А не вот это, - я протянул ему пустой лист. – Ну и как это называется? Давно валуны не ворочали, а?
Побледневший Беримор сделал пару шагов назад, после чего к его несказанному огорчению упёрся спиной в им же и закрытую дверь.
-Милорд… Это какая то ошибка.. Я… Я думал, что я всё сделал…
-Ах он думал… Я вот тут тоже, кое о чём подумал. Собирайтесь.
-Простите?
-Собирайтесь, собирайтесь. Через 15 минут у западного прохода меня должна ждать запряжённая карета и вы - само воплощение энтузиазма, полностью собранный и готовый к дальней дороге.
-А куда Вы изволите ехать?
-Не важно. Пока не важно. Выполняйте.
-Слушаюсь, милорд!
Обрадованный интендант вихрем вылетает из кабинета.
Нет, человек он, несомненно хороший, толковый, но не в отношении бумаг. Ему бы меч в руки, это да, это сколько угодно. Так что интендант он только из-за того, что оба мы к этому привыкли со времён Нальтштилда. А я не склонен менять свои привычки, если обстоятельства того не требуют.
Сложив бумаги в тайник и переодевшись, я вышел из кабинета, и запер его на ключ. Магия магией, но так спокойнее.
Через двадцать минут мы уже тряслись в небольшой карете. Эскорта мы с собой не брали, - большая пышная процессия сейчас абсолютно не нужна, ну а отец Виторий пусть думает, что благочестивый настоятель как обычно отправился навестить одну юную особу. А то как же в наши дни без духовника? Соблазны всякие… Ереси… Он уже привык к моим подобным пропаданиям, так что за монастырь можно не беспокоится.
А вот что там, в Туллене, действительно интересно. До меня, конечно, доходили какие-то сведенья, хотя скорее это были слухи, нежели мало-мальски толковая информация. Да и мне как-то не до неё было. Всё дела, да дела… А в Святом Граде и Туллене тем временем что-то замутили, причём надо полагать замутили знатно. Вот что значит медвежий угол… Нет, ну я слышал, что последнее время духовенство и светское общество начали грызться, не поделив между собой право назначать епископов. Ну хорошо, а причём тут наш ведьмак-наместник? Хотя скорее, с чем связано его назначение на эту должность? И что там с Патриархом? Ничего не понимаю. Ладно, на месте разберёмся.
Ночь постепенно подходила к концу, и первые лучи восходящего солнца лизнули наши спины. К тому моменту горы уже остались позади, и карету перестало нещадно трясти. Устроившись по-удобнее и закрыв глаза, я в кое-то веке, задремал.
<Текст утерян по причине древности>
Туллен показался на горизонте к вечеру следующего дня. Столица королевства поражала своими размерами и разномастностью построек. Окраины города были выстроены за последние годы, а потому - в едином стиле, тогда как центр представляет собой удивительное их смешение. Здесь можно увидеть несколько древних, очень древних зданий, пощажённых катаклизмом, которым по самым приблизительным подсчётам не менее пяти веков.
Центр города представляет собой хаотичное переплетение улочек, проулков и площадей. По правую и левую руки располагались различные лавки и магазины. Периодически попадались таверны. Одна из них и была конечной целью нашего путешествия. Её фасад выходил на ***-скую площадь, полную спешащих по своим делам людей. Расчётливые купцы торопились запереть лавки, туда-сюда сновали подмастерья, а зажиточные горожане совершали свою вечерню прогулку. Город постепенно окутывали синеватые сумерки, неся с собой темноту майского вечера, но шум, царивший на улицах, никак не стихал. Отовсюду доносились крики, брань, грохот телег и карет. Жара несколько спала, но воздух всё равно был тяжёл и удушлив.
Окна первого этажа гостиницы были распахнуты настежь, и на улицу лились оживлённые разговоры посетителей, изрядно сдобренные соблазнительными ароматами кухни. Над входом висела вывеска с надписью «Весёлый пилигрим». Когда-то этот дом принадлежал одному аристократу – в нём до сих пор угадывались черты былой роскоши – причудливые барельефы, витые оконные решётки и резная дубовая дверь. Однако глава семейства сложил голову в одном из сражений, а его нерадивый отпрыск промотал всё отцовское состояние, и дом был продан с молотка. Родовому гнезду горделивого семейства волею судеб было суждено стать заурядным трактиром, завсегдатае которого не чета бывшим его владельцам и их гостям. Единственное, что выделяло его из всех остальных, так это толщина стен - старая постройка давала о себе знать, в его дальних помещениях можно было вести разговоры, не опасаясь того, что они станут достоянием чужих ушей.
Оставив карету и лошадей на попечение Беримора, я вошёл в зал. За два года здесь практически ничего не поменялось. Та же обстановка, те же лица. Такое ощущение, что и паутина по углам осталась та же. Хотя, кто знает, может это и действительно так. За стойкой, расположенной левее роскошной лестницы, ведущей наверх, суетился маленький худенький человечек с хитрыми глазками и темными кудрявыми волосами, спрятанными под чепец, - содержатель заведения, мэтр Тейнер. Весь его образ был воплощением живого лукавого интереса ко всему, что его окружало. Это был самый ловкий, самый изворотливый и пронырливый человек во всем Туллене из всех, кого я знал.
-Добрый вечер, любезный мэтр.
Трактирщик оторвался от разливания эля и поднял глаза. На его лице тут же заиграла вежливая и услужливая улыбка.
-Монсеньёр! Какими судьбами? Очень рад вас видеть. Накрыть столик, ваше святейшество?
-Нет пожалуй, благодарю.
Увидев в моей ладони полторы кроны, Тейнер заулыбался ещё шире, а его глаза заблестели ещё хитрее.
-Инкогнито? Понимаю, понимаю.
-Вы правы, друг мой. На моё имя ничего не приходило?
-Нет, но вас уже несколько дней дожидаются. Позвольте, я вас проведу.
Мы поднялись по лестнице, и пошли по коридору второго этажа. Со стен, отделанных дубом, на нас смотрели портреты бывших хозяев дома. Слава Сеггеру, я не страдаю суеверностью, но художники явно перестарались – взгляды на портретах были излишне пристальны и суровы, от чего всё же становилось не по себе. Мы остановились у одной из дверей в конце коридора.
-Это здесь, монсеньёр. Не беспокойтесь, соседние комнаты пустуют. Вам не помешают.
-Ещё раз благодарю, мэтр Тейнер. Я думаю, мы с вами ещё побеседуем. Пропустим по бутылочке вина, как в старые-добрые. Расскажете о последних новостях, да и о своих грехах заодно.
-Ой, ну что вы, боюсь, мои грехи слишком тяжки для этого, но, пожалуй, когда-нибудь я воспользуюсь вашим предложением. А уж от вина не откажусь точно. Моё почтенье.
Подождав пока хозяин скрылся вдали коридора, я постучал в дверь, и вошёл, дождавшись ответа.
Это была небольшая, уютно обставленная комната, окна которой выходили в маленький садик. Пол был устлан ковром, в стене справа был устроен камин, перед которым стояли два кресла. В углу на небольшой кровати полулежал молодой человек, задумчиво перебирая какие-то бумаги. Завидев меня, он резким движением сел на постели.
-Лерак! Ну наконец то! Сколько лет!
-Ну здравствуй, Мелет!
Мы обнялись, после чего несколько минут молча смотрели друг на друга.
-А вы не плохо выглядите, господин наместник! Не то, что при Зеншилде.
-Ха, а ты что-то совсем паршиво. Я думал, горный воздух полезен для здоровья.
-Горный, да, полезен. Но отнюдь не духота келий. Света белого не вижу, бумаги, сплошные бумаги.
-Даже не говори мне про это. Я сам погряз в этих несчастных документах. Лучше расскажи как там твоё аббатство? Как хозяйство?
-Процветает. Недавно освятили собор, братский и трапезный корпуса соорудили еще в том году, а возведение стен завершили к равноденствию. Так что строительство уже закончено. Ну да ладно, об этом я думаю потом. Что у вас тут случилось то? К чему такая паника?
Лицо Мелета как-то сразу осунулось, под глазами вывалились мешки. Мы сели.
-Вспомни, что было до твоего отъезда в Халанские горы?
-Осада Зеншилда, насколько я помню.
-А раньше? Недели на две?
-Раньше… Стоп. Ты имеешь в виду случай с епископом Аккенийским? Тот скандал по поводу его назначения?
-Да, именно так. Его предшественник умер, и по всем канонам и правилам - приемника должен был назначить либо сам патриарх, либо канонический собор, в составе всех епископов и настоятелей крупных аббатств. Это ты и сам прекрасно знаешь. Но вопреки всему этому тамошний барон, ссылаясь на то, что он является потомственным владельцем и держателем земли, самовольно назначил главу диоцеза из числа своих придворных священников. Боюсь ошибиться, но, по-моему, это был его духовник. В результате мы получаем целую епархию, фактически подконтрольную не церкви, а светской власти, где епископ присутствует только де юре, де факто - являясь марионеткой. Все суды и прочее руководство оказались в руках у борона. Естественно, всё духовенство было возмущено, из Святого града в Аккению был послан легат, но в этот момент очень удачно нарисовались архаалиты, и все взгляды были переключены на Зеншилд, ну и как-то всем стало не до того.
-То есть это всё из-за инвеституры? Но разве это такая уж проблема? Мы часто имели дело с симонией, неужели за это время никто не смог со всем этим разобраться?
-Как видишь, нет. Прецедент был создан. А потом пошла цепная реакция. Всё дворянство и светская власть во главе с королём решили, что они ни чуть и не хуже, и что им ничего не мешает поступать так же. Сначала это было большой редкостью, а потом охватило практически все епархии. У нас просто не хватало сил и времени справиться со всеми. И если по началу епископы просто назначались светской властью, то потом сан стал продаваться за деньги. Да, епархии обогатились, а вместе с ними и церковь, но какой ценой? Нас фактически подмяли под себя, церковь становится придатком королевства, которому то способно навязать любую свою волю.
-Хм… Мне по душе нищая, но свободная, святая и не зависимая церковь, подчиняющаяся лишь воле божьей, чем богатая, но безвольная.
-Мне тоже.
-Подожди. А патриарх? Где он то был? Как же он допустил подобное?
-Не знаю, где он был. Его позиция меня как раз больше всего и удивляет. С самого начала конфликта он оставался в стороне. Как будто его это всё не касалось. По началу мы приписывали это занятости в связи с началом военной кампании, но, насколько ты можешь помнить, он не то что лично не присутствовал на поле боя, но и даже не участвовал в разработке стратегии и схемы действий наших подразделений, пустив всё на самотёк.
-Да, я помню. У меня сложилось впечатление, что Его Святейшеству было не до чего.
-Именно. Дальше – больше. Ты отбыл в Халанские горы, а здесь ситуация с каждым днём усугублялась всё сильнее. И в один прекрасный день Его Святейшество удивил всех: безо всяких объяснений, оставив меня наместником, он затворился в своих покоях. А в последствии удалился в один из дальних монастырей. Это стало шоком для всех, как и для духовенства, так и для света и паствы. И именно этот момент можно считать крахом, началом конца. Если никто не считался с патриархом, то с какой стати дворянство должно рассматривать всерьёз какого-то ведьмака? Через год безуспешного противостояния мы столкнулись с закономерным продолжением спора об инвеституре. Так как люди, получившие сан, зачастую были младшими дворянскими детьми, и не редко уже состояли в браке, они стали смотреть на него как на титул, на епархию – как на их личный феод, и в результате потребовали права передачи его по наследству. Естественно, на это, как ты понимаешь, мы пойти не могли. Пропустить в церковь феодальные принципы – означало похоронить её как таковую. Был составлен эдикт, запрещающий высшим иерархам церкви вступать в брак, и обязывающий духовенство уже в нём состоящее, незамедлительно его расторгнуть, под угрозой лишения сана. Этот документ вызвал взрыв возмущения в рядах нового епископства. Собственно, именно с этого момента противостояние начало носить открытый характер. Епископы собрались на съезд в Холверте, где практически единогласно подписали документ о не подчинении Святому граду, после чего незаконно избрали архиепископа – им стал сын герцога фон Бернарда, Карл, епископ Белегосскй. Та ещё тварь, да простит меня Сеггер.
-И?
-Что «и»? Мы в свою очередь отлучили их от церкви, правда и «холвертисты», как прозвали их в народе, в долгу не остались. Так что можешь меня поздравить, я теперь тоже отлучён.
-Ну-ну… Сомнительная радость. Да раздавить их надо! Арестовать, и на костёр. У нас что, сил не хватит, что ли?
-Сил то у нас хватит, да тут вот какая штука, на их стороне армия. И даже если бы с ними справились, то только ценой гражданской войны, которая ни церкви, ни Тугарду не нужна. Эти склоки и так подорвали людское доверие. Пока мы осыпали друг друга проклятиями, душили указами и эдиктами, в Лаар пришла чума. Настоящий бич, косивший целые деревни и города, но даже и её мы использовали в своих политических целях: Святой град утверждал, что это кара за непослушание, епископы же кричали, что это результат нашей греховной упорности. А чума шла всё дальше вглубь страны, доводя людей до отчаянья. А мы продолжали грызться друг с другом… До сих пор не могу простить себе этого… Если народ даже в церкви не находил стабильности и поддержки, то о чём вообще можно говорить? О каком спасении души? Если у тебя на глазах священники мордуют друг друга, деля власть? Естественно, что популярность церкви резко упала. В Сванхиссе обезумившая толпа разгромила и сожгла дворец епископа, а в Арвеле устроила самосуд над священником, торговавшим поддельными реликвиями. Примерно в таком ключе проходило наше противоборство ещё около года. Но вот пару месяцев назад всё изменилось. Из монастыря возвратился патриарх Келистин, и все было вздохнули с облегчением, надеясь на то, что он возьмёт власть в свои руки и быстро со всем разберётся. Однако, как говориться, недолго музыка играла. Первые же указы вызвали, мягко скажем, недоумение: Его Святейшество признавал право светской власти на инвеституру посохом и кольцом, признавал право передачи епархии по наследству и снимал отлучение, наложенное на епископат. Сказать, что я был удивлён, значит не сказать ничего. Более того удивление вскоре сменилось ужасом - гонениям подверглись те, кто отстаивал независимость и незыблемость церковной власти. Были лишены сана, арестованы и подвергнуты пытки практически все главы орденов и отделов, включая отца Грегора. Райв Минат был навечно сослан в один из пограничных монастырей, и это отнюдь не весь список. Абсурд, не правда ли? В страшном сне такого не приснится, а тем не менее, так случилось.
В бессильной ярости, до боли в суставах, я сжал рукоять шпаги. Отшвырнув скамеечку для ног, я резким движением вскочил на ноги и начал лихорадочно мерить шагами небольшое пространство комнаты. Мелет при этом молчал, направив взгляд на пляшущие языки пламени.
-Мерзавцы… Но как ТЫ избежал подобной участи?
-Очень просто: мне повезло, я не попал под раздачу. К моменту возращения патриарха меня не было в Святом граде, а после произошедшего я так туда и не вернулся. Собственно хотел тебя спросить, что теперь нам делать.
Я устало опёрся руками о подоконник. За окном было темно: ночь выдалась тёмной – луна и звезды были закрыты плотными тучами. Воздух так и дрожал от напряжения, предвещая скорую грозу.
-Не знаю, Мелет… Боюсь, но одними эдиктами тут не ограничишься. У нас остались ещё люди, верные церкви?
-Да. Я уже разослал депеши, воспользовавшись услугами койаров.
-А, теперь понятно как письмо оказалось у меня в кабинете. Разумно. Что ж, будем действовать. Чем скорее, тем лучше. И боюсь, без крови нам уже не обойтись. Остаётся только молить Сеггера о том, чтобы её было как можно меньше. Но это завтра, а сейчас, прости, я с дороги, поэтому хочу выспаться. Пойду, сниму комнату по соседству.
-Да, да, конечно. Доброй ночи
-Доброй. Пусть она будет добрее, чем положение наших дел. Рад был тебя видеть.