Тощая чёрная птица сидела на ветке акации и смотрела в одно из окон второго этажа. Холодный, порывистый февральский ветер трепал оперение, раскачивал не слишком толстую ветку, на которой сидел грач, но тот не собирался улетать, лишь время от времени переминался с ноги на ногу, да покачивал головой с большим чёрным клювом.
За окном, меж тем, яростно затрещал будильник. Умолк. Старое, ещё советских времён, окно со скрипом открылось, и из него, оперевшесь локтями о подоконник, выглянул хозяин комнаты – голый по пояс тощий парень лет двадцати. Хмуро оглядев улицу из-под гривы чёрных нечесаных волос, он сплюнул куда-то на асфальт и захлопнул окно. Задребезжали готовые вывалиться из рамы стёкла.
Минут через пять дверь общежития открылась под звонкий и далеко не мелодичный визг домофона. Грач уже собирался взлететь, но когда увидел выходящего человека, бабушку – божьего одуванчика, сложил крылья и разочаровано вскрикнул. Старушка посмотрела на него и погрозила кулаком:
- Ух, я тебе, разорался с утра, тварь поганая!
Птица ответила ей высокомерным молчанием. Старушка же, вздохнув и поправив воротник дешёвого пальто, засеменила в сторону сверкающей позолотой куполов церкви, что стояла в сотне метров от общежития.
Парень появился на крыльце общежития лишь двадцать минут спустя. Плотная кожаная куртка, потёртые джинсы, чёрные кроссовки, чёрная же квадратная кепка-германка – всё полностью подходило по описание. Парень всё так же хмуро огляделся по сторонам и пошёл вниз по улице, в сторону городского центра. Грач взлетел и последовал за ним.
Только сейчас случайный прохожий, мог заметить странную деталь в облике птицы – прикреплённый тонким ремешком к ноге птицы амулетик в виде человека в позе эмбриона.
***
- «Вечерница», «Вечерница»,  я «Грач», как слышишь меня?
- Хорошо слышу тебя, Фел, не валяй дурака… Это не игра. Ты нашёл его?
- Да, Инга, вот он, родненький. Веду его. Собираюсь проверить, но чуть позже, здесь место слишком открытое…
-Эх, Фел, не нравится мне всё это. Сообщил бы шефу, устроили бы облаву на него…
- Шефу достаточно двух моих предыдущих промашек, с тем промоутером и менеджером среднего звена. Да и облаву на него устраивать нельзя, уйдёт же, в очередной раз, и ищи его по всему городу. Твой отдел ещё подключат, на ночные поиски…
- Уже подключили…
-Вот как? Так, мнемосвязь я прерываю. Если это действительно он, то есть риск обнаружения. На связь выйду через сорок пять минут. Если не выйду – бей в набат. Квадрат А17-4. Ищите там.
- Феликс…
- Я буду осторожен, Инга, обещаю.

***
Грач следовал за парнем, перелетая с ветки на ветку, с дерева на дерево, не спуская с него пронзительного, совсем не птичьего взгляда чёрных глаз. Лишь на секунду, на повороте над невысоким обрывом , он отвлёкся, посмотрел вниз, на искрящуюся льдом реку, и дальше, на левый берег. Из его зоба вырвался почти человеческий вздох – там, где старая память рисовала бескрайние степи, высились уродливые трубы заводов  и серые коробки промзон. Грач встряхнул головой. Он прекрасно помнил, что заводы стоят на левом берегу очень долго, дольше срока, отпущенного человеку или, тем более, грачу. Тогда к чему это видение, вырванное из далёкого детства?
«Надо будет Ингу спросить» ,- решил Феликс, и, взмахнув чёрными крыльями, полетел за удаляющимся парнем.
***
На мосту негде было спрятаться, и поэтому грач парил прямо над головой парня. Тот не обращал на птицу никакого внимания – зимой грачей в городе было гораздо больше, чем тех же голубей. Прилетали с севера, на зимовку, ведь зима здесь ощущалась куда слабее, чем в той же столице – снег выпадал редко, температура держалась в районе нуля, лишь дули холодные степные ветра, да и к ним все давно привыкли.
Мост, соединявший два городских района, проходил сначала  над железной дорогой, потом над городской речушкой, давно превращённой в огромную сточную канаву, над другим мостом, пресекавшим широкую реку, неведомо каким гением инженерно-строительной  мысли втиснутым между речушкой и обрывом. Парень шагал не слишком быстро, но ни на секунду не останавливаясь. Было тихо, пешеходов не видно, лишь по полотну того, нижнего моста время от времени проезжали машины. Воскресное утро, выходной. Все ещё спят. Но Феликс не хотел рисковать.
Дождавшись, пока парень дойдёт до конца моста, он сосредоточился на одной единственной мысли, на одном лишь слове: «Направо». Мгновенье спустя невидимая ни для кого, кроме грача чёрная точка толкнула парня в спину, он будто обо что-то споткнулся, раздумал переходить дорогу и, действительно, зашагал направо, по спуску под нижний мост.
«Нужно убедиться»,-решил Феликс, и последовал за ним. В чём именно он хотел убедиться, Феликс не знал сам.
***
Позади будто что-то щёлкнуло. Парень обернулся и приоткрыл рот от удивления. Там где минуту назад сидел грач, стоял и внимательно смотрел на него мужчина лет тридцати в старомодной одежде. На запястье – тонкая верёвка, на которой болтается странная безделушка – вырезанная из серого камня нахохлившаяся птица.
- Ты не заблудился, мальчик? – спросил он.
Парень нахмурил брови, посмотрел наверх, на эстакаду. Феликс усмехнулся про себя. Так и есть, снова промашка. Обычный, пусть нелюдимый молодой человек. Сколько таких в этом городе? Сотни, тысячи…
Как он оказался рядом, Феликс понять не успел. Просто пред самыми глазами оказалась чёрная кепка-германка и тут же унеслась вдаль. На самом же деле вдаль улетел сам Феликс, впечатавшись  в опорную колонну эстакады. Сполз на землю, опираясь о колонну спиной, и посмотрел на парня, в котором к этому моменту не осталось почти ничего человеческого.
Если бы Феликса, стража-двутелого двух сотен лет от роду, спросили бы, что он видел тогда, то он бы сказал: «Сияющую тень». Существо, стоявшее перед ним, напоминало ночь, в которой рождаются первые звёзды. Секунду спустя оно приняло всё тот же облик мальчишки. Вот только рука этого парня держала странного вида кинжал.
- Так ты – всё же он? – прохрипел Феликс.
- Кто? – дерзко усмехнулся «парень».
- Рассекатель Душ…
Существо расхохоталось.
- Сколько имён, вы, живущие-в-двух-телах, мне не давали,  одно глупее другого. Но пора покончить с болтовнёй…
Тварь кинулась на Феликса, направив на него кинжал. Тот ушёл в сторону, вытянул из другого, неведомого ему самому мира, тело грача, попутно спрятав туда человеческое, попытался взлететь, но крылья сковала резкая боль. Он упал на холодную, грязную землю уже в теле человека.
- Бесполезно, живущий-в-двух-телах, – тихо, вкрадчиво, как объясняют, ребёнку суть его проступка, говорило существо, - тебе не…
«Мнемосвязь». Глухо. Нет даже фона, что состоит из мыслей постоянно думающих о своих житейских проблемах горожан.
…удастся вырваться отсюда. Мнемосвязь, как ты понял, тоже блокирована, иным телом ты пользоваться не можешь. Прошу тебя, прими свою судьбу.
Феликс покачал головой. Существо вздохнуло.
- Тогда тебе будет больно… Но мне-то какое дело?
Действительно, было больно. Казалось, удар твари прошёл гораздо левее Феликса, но в груди что-то задрожало, запело, как натянутая струна. А потом она порвалась. Где-то далеко  протяжно закричал грач.
Феликс упал спиной на холодную землю. Его взгляд упёрся в серый потолок эстакады, но он не видел его. Лишь бескрайние  родные степи…
***
Рядом с мёртвым человеком лежал мёртвый грач. На ремешке у лапы грача, правда, уже не было амулета, а на руке человека – странного оберега. Где-то далеко беззвучно звенел набат.