Было холодно.
Впрочем, в горах это нормально. А именно в горах мы и находились. Если быть точным, в данный момент мы находились под горой. На первый взгляд мы - семь задравших голову кверху человек - были двумя приехавшими на отдых семейками, решившими от скуки взять штурмом какую-то несчастную гору. На второй и третий - тоже. Да и так оно и было.
Я тихонько вздохнул, глядя на теряющуюся в облаках вершину. Кажется, скука родителей обойдется нам не так уж легко... Склон был почти отвесный.
- Ты что, заскучал? - моментально отреагировала Вера, чудесная девушка с роскошными волосами. Из чужой семьи, между прочим. Правда, она была несколько старше меня, ну да кого это сейчас остановит?
- Нет, - я улыбнулся больше глазами, чем губами. - Всего лишь думаю, когда мне доведется поесть, - продолжил я, не отводя задумчивого взгляда от верхушки горы (или места, где она должна была находиться) и спрятал глаза за полумаской. Артист? Немножко...
В общем, несколько сотен метров мы шли без особых происшествий. Правда, правая айс-фифи была для меня немного тяжеловата. Айс-фифи - что-то среднее между молотком и топориком, сделанное специально для льда. Память из детства подсказывала мне, что это должно называться альпенштоком, однако гиды на это слово лишь пожали плечами. Тогда что же такое альпеншток? Дома в интернете посмотрю...
Я шел замыкающим, надо мной - Вера, ее брат, а дальше - родители вперемешку. Это случилось где-то между шестьюстами и семьюстами метрами. Когда я подтягивал левую ногу, у меня почти одновременно соскочили айс-фифи и правая "кошка" (приспособление для крепления ко льду ступни). Я не выдержал и потерял равновесие.
Благодаря "кошкам" я не доехал до пропасти метра три. С трудом выдохнул... Вера, разумеется, доползла первой.
- Напугал ты нас, - через силу улыбнулась она. - Давай руку!
- Вера, - очень тихо сказал я, заметив одну деталь. - Отползи на два метра назад. Пожалуйста.
Она недоверчиво замерла, потом отползла, уткнувшись носом в лед. Заметила, поняла... Поздно.
Здоровенный кусок льда наконец отломился, и я вместе с карнизом ухнул вниз. Кажется, кто-то закричал?
Первая паника закончилась одновременно с тем, как до горы снова можно было дотянуться рукой. Снизу приближался другой карниз, и я не знал, радоваться новой опоре или волноваться из-за того, что эта опора имеет высокие шансы сделать из меня очень маленького и плоского Артема. Я с размаху врубился обеими айс-фифи, а когда меня подтянуло поближе, зацепился и обеими "кошками"...
Кажется, так делать было нельзя. Куски льда из-под топориков бросились во все стороны, правая айс-фифи с размаху ударилась о камень и ее с силой вырвало у меня из руки. Я выругался и налег обеими руками на левую. Как ни странно, помогло. Я здорово приложился головой и лопатками... Но факт оставался фактом: я (живой) находился на карнизе.
Сложно описать, что я делал и чувствовал. Пока я успел подумать, что полумаска спасла мне ото льда глаза и начал вспоминать какое-то поверье, руки уже сами нашли штырь-ледобур и принялись вкручивать его, чтобы было за что держаться. Я никак не мог вспомнить что-то очень плохое...
Ах да. Старое поверье, связанное то ли со всеми альпинистами в целом, то ли с этими горами, то ли с этой конкретной горой: гора не отпустит того, чью кровь успела взять. Теперь я очень не хотел думать, что же так остро колется у меня в левом рукаве.
Я вздохнул, огляделся и пожалел об этом. Подо мной по-прежнему были сотни метров до земли. Родственники остались где-то выше. Лезть мне некуда - с одной айс-фифи из этого ничего не получится. Значит, надо ждать, пока мои спутники не спустятся с горы и не вызовут вертолет. Эх...
Над головой что-то затрещало. Я тихо взвыл и приник ко льду, заранее зная, что произошло.
Не помогло. Что-то весьма ощутимо треснуло меня по затылку. Мир взорвался розовыми искрами, и мои руки сами выпустили ледобур...

* * *

- Тёма? Тё-о-о-о-м...
Кто-то очень настырный мягко пихал больного меня в плечо. Это меня разбудило. Хм, который час? День? Я явно лежал в хорошей кровати, а не где-то во льдах.
- Где я? - лучшее, что пришло мне в голову.
- В лазарете, - сразу ответил тот же голос.
Вера... Я улыбнулся настолько тепло, насколько мне позволило теперешнее состояние, и удостоился легкого поцелуя.
- Ты упал, - сообщила мне девушка очевидную истину. - Глыба льда едва не проломила тебе череп, после чего ты летел метров десять и упал на другой карниз. Можешь даже не спрашивать, сколько костей у тебя сломано.
Чудная девушка.
Я наконец решил открыть глаза...
...Ох и зря я это сделал. Внутри, кажется, желудок играл в чехарду с селезенкой. Не знаю, побелело мое лицо, посерело или позеленело, но она заметила. Испуганно спросила:
- Тём, ты чего? Что с тобой?
- Проведи рукой по своему лицу, очень тебя прошу, - ответил я.
Это что, мой голос?
Она провела... Нет, спасибо, больше не надо.
Похоже, это просто я так вижу. Я просто рехнулся, все нормально.
- Объяснить тебе, какой я тебя вижу? - тихо спросил я.
Она испуганно кивнула.
- Кожа серо-зеленая, повсюду следы гнили. Там, где провела пальцем - дыра, из нее торчит полусгнившая плоть. Волос почти нет, цвет какой-то зеленоватый. Глаз нет, вместо них две дыры. А сейчас из правого глаза выполз большой зеленый червяк. Кажется, он там не один, - пугающе равнодушно принялся перечислять я...
Вера медленно осела на пол, глухо стукнувшись коленками об пол.
Потом я как-то отключился... Кто-то прибежал, кто-то кричал, мне что-то вкололи и я потерял сознание.
Потом меня убрали в сумасшедший дом. Лечили-лечили, лечили-лечили... По крайней мере, я научился некоторым усилием воли переключаться на нормальное зрение. Несмотря ни на что, Вера приходила ко мне. Можно даже сказать, между нами все было почти по-прежнему. И хотя меня несколько угнетало это "почти", мешал другой нюанс...
- Все по-прежнему? - однажды спросила она.
- Хуже, - я отвел взгляд. - Еще кое-что проявилось. Наверное, это нормально, когда вокруг куча мертвых девушек, а целоваться не с кем...
- Господи, - она присела на край кровати. - Ты теперь еще и некрофил?
Я убито кивнул. Она раньше никогда не присаживалась.
Она чуть смущенно смотрела, как я с усилием сажусь в кровати.
- Но для тебя могу сделать и исключение, - сказал я, переключаясь на нормальное человеческое зрение и обнял ее. И все-таки она красавица, а я идиот...
Сколько мы целовались, я точно не помню. Не знаю, как я для нее, а она мне показалась холодной... Потом, повинуясь какому-то наитию, я скользнул губами ниже, ниже... Коснулся шеи...
Ее визг чуть не оглушил меня, я отпрянул и страшно удивился...
- Понравилось? - только и спросил профессор в толстых очках.
Я глянул на него, потом на бледную Веру с перевязанным горлом, лежавшую без чувств на соседней койке и вновь убито кивнул... Тут же Вера пришла в себя:
- О Господи, Артем, я тоже это вижу, как ты...
Позже выяснилось, что мне всего лишь нравилось кусать за горло девушек, к которым я испытывал влечение. Больше ни в чем это не проявилось. Веру оставили на соседней койке, и мы опять любили друг друга на расстоянии в три метра. А потом...
Была поздняя ночь, когда я услышал какой-то шелест и увидел сквозь смеженные ресницы блики огня. Потом кто-то уселся мне на колени и я открыл глаза.
Мы с Верой посмотрели друг на друга и ничего не сказали. Она повернулась и кинула свечу на свою кровать. Когда огонь занялся, она склонилась ко мне.
Пока еще пламя доберется до нашей постели... Времени у нас было достаточно.

Ростов-на-Дону
19-21 июня 2010