Северные леса Кронга особенно хороши ранней осенью, когда дни еще почти такие же долгие, как летом, а солнце уже не печет так беспощадно, как в месяцы жаркого сезона.
Сквозь стебли высокой травы, которую жители поселков Приречья называют «верестень», намеренно избегая дороги, пробиралась девушка. Высокая, стройная эльфийка с темно-каштановыми волосами, заплетенными в косу. Бережно раздвигая траву впереди себя тонкой рукой, она не спеша шла куда-то вдоль тропы мягкими шагами. А трава словно бы сама расступалась перед ней, как царедворцы перед венценосной особой.
Никакой «особой», тем более «венценосной», однако, девушка не выглядела. Одета она была в самый обыкновенный костюм эльфийской разведчицы из прочного материала изумрудных оттенков. На поясе, отделанном бронзой, висел классический эльфийский клинок, за спиной – короткий лук и колчан стрел с белым оперением. Мягкие сапожки осторожно ступали по ковру только начавших опадать листьев, а в тех местах, где трава была еще густа, потревоженные стебли сами распрямлялись уже спустя два-три шага.
На вид девушке было лет двадцать, не больше. Но в отличие от эльфиек более почтенного возраста, на лице которых лежит едва заметная печать прожитых лет, симпатичное лицо путешественницы было молодым по-настоящему.
Она любила это время года, каждый круг недолгой своей жизни с нетерпением ожидая осени. Ежегодно она, как в первый раз, радовалась и опадающей листве, и первым осенним дождям, и празднику сбора Осенних Даров, и многому другому. Совсем еще молодая, она жила счастливо, принимая этот мир таким, какой он есть, и наслаждаясь каждым мигом жизни. Вечной жизни, уготованной всем Перворожденным, как эльфы называют себя. И весь эльфийский народ не знал горя. До недавних времен…
Но эта осень не приносила ей такого безграничного счастья, как раньше. Она хорошо понимала, что таким, как раньше, ее родному миру уже не стать. Что сделано, то сделано, роковые для всего Лаара слова заклятия прозвучали. Этот день эльфы уже окрестили «Днем Кошмара», тот день в конце лета, когда где-то далеко-далеко на севере молодой маг, последняя надежда своего народа, обрушил на мир Катаклизм. В этот роковой день в обреченный мир вступила Тьма, всепожирающее чудовище, притаившееся за кажущимися почти недостижимыми Халланскими Горами.
А что творилось потом… Это было сущим адом на земле, который надо было просто суметь пережить. С небес, прежде всегда чистых, хлынул огненный ливень, унесший тысяи жизней людей и не-людей. И это было еще не всё. Одержимые непонятной злобой на все и на вся, люди Великих Степей, орки и орды кочевников вторглись на исконные земли эльфов. Лесной народ пытался бороться, как мог, но силы оказались неравны.
Именно там она потеряла мать, отца и брата.
Сейчас черное беспросветное отчаяние схлынуло. Прошло и безумное нежелание жить, которое то и дело подмывало несчастную принцессу вскрыть себе вены или броситься вниз с обрыва в воды Эленьямена. Но она смогла, не сломалась. И все же, спустя чуть больше года с тех страшных дней, не выдержала. Ее окружали друзья и соратники, из числа выживших, но она не сказала никому ни слова. Беззвездной осенней ночью собрала самые необходимые вещи и попросту сбежала. И сейчас девушка шла куда глаза глядят, не думая о грядущем. Сейчас с нею были только тоска о несбывшемся и медленно засыпающий родной лес вокруг.
Шел уже третий день ее скитаний по родным лесам, когда та, которая называла себя Аравейн, уловила некую перемену в окружающем. Поначалу она не поняла, в чем дело, но, насторожив свои заостренные уши, быстро уловила незнакомую речь. Судьба послала ей спутников или попутчиков? Возможно. Может, они посланы ей на погибель? Кто знает. Сейчас Аравейн было совершенно безразлично, и, поправив лук за плечами, она решительно шагнула с пригорка на поляну, где расположилась странная компания.
Двое людей в одежде магов, высокий человек в кольчуге и с посохом, явно главный среди них. Полуорк, валькирия и трое воинов, один с мечами на поясе, другой вооруженный копьем, третий с парными топорами. Обычные искатели приключений, судя по всему… А вот последний… Последний при первом взгляде напугал эльфийку до дрожи в коленях. Высокий и смуглый человек в простом сером плаще странника. Волосы у этого субъекта были коротко острижены, а цветом напоминали пепел от костра. Отчего-то именно этот незнакомец заинтересовал Аравейн больше, чем все другие, вместе взятые. (Хотя компания подобралась более чем колоритная).
Проявив должную вежливость, Аравейн быстро влилась в странную компанию, где уже через полчаса стала своей. Познакомилась со своими новыми спутниками. В другое время ее непременно заинтересовала бы эта компания наемников, которую вели куда-то Мейхарн и Мелшейд, как представились ей маг и воин. Валькирия Тейя и полуорк - воитель Иллид, а также все остальные спутники, чьи имена она так и не смогла удержать в памяти - все они почему-то в этот вечер отступили на второй план. До самой глубокой темнотиы перед глазами Аравейн стояло лицо странного человека по имени Хед-Дин, странного и притягательного. Девушка сама не понимала, что заставляет ее вновь и вновь украдкой бросать взгляды на его лицо, на котором играют отблески костра. Такое простое, и загадочное лицо. Такие удивительные серые глаза, казалось, загляни в них – окажешься в таких неведомых далях, что дух захватывает. И что-то внутри заставляет вздрагивать и отчего-то краснеть, когда Хед-Дин смотрит на тебя?
Вечерние разговоры и скромный ужин в хорошей компании эльфийке совершенно не запомнились, пролетели как сон. Очнулась она только, когда Мелшейд стал распределять караульных на ночь. И тут совершенно неожиданно Хед-Дин, словно что-то понял, взял инициативу в свои руки:
-Тогда предлагаю так: Мейхарн и Лехус - первая пара, начало ночи, вторая - я и Аравейн, середина ночи, Кенеринг и Иллид - третья – раннее утро, пары дежурят по три часа. А остальные пусть отдыхают, наши маги сегодня и так для нас перетрудились, хотя бы пусть нормально выспятся... Когда пара заканчивает дежурить, перед уходом оставляет охапку хвороста, для следующих. Костер разведем немного вдали от лагеря, чтобы от его света не было видно спящих. Вакатар, Периш, Тейя, постарайтесь этой ночью выспаться, поскольку нам понадобится ваша помощь и дальше, а вы уже и так слишком истощены сегодняшним боем.
У Аравейн заныло в груди. Однако, соблюдая вежливость, она пожелала спутникам спокойной ночи и устроилась сама.

…Какое звездное небо. На нем были раскиданы разнообразные звезды, побольше и поменьше размером, отливающие холодным голубоватым свечением, или же наоборот, теплым, почти домашним оранжевым. Вот какая-то звезда зажглась, среди мириад своих подруг, и пока еще стесняясь, еле светится на волшебном мерцающем ковре, покрывающем всю вселенную. Вот звездочка, сначала незаметная, срывается и падает вниз, на краткий миг затмевая все остальные… Я начал понимать эльфов, долго внимающих звездам и считающих их одним из прекраснейших творений этого мира. Какая красота - идти по ночному лесу эльфов и видеть отражение мерцающих звезд в глубине искрящегося ручья, бегущего среди таинственных деревьев... Разглядывать камушки на дне этого ручья, следить за переливающейся под луной бегущей ледяной водой. А как красиво ночью видеть маленькую радугу над ручьем, создаваемую лунным светом, мельчайшими каплями воды, и самой атмосферрой эльфов... Только интересно, откуда у меня эти воспоминания? Нет, все-таки думать о суетности этого мира совершенно не радовало. Завтра разобраться и в воспоминаниях, и в поручениях…
Я встал и пошел медленным, почти бесшумным шагом обратно, ветер еле трепетал деревья, чувствовалась ночная прохлада. Мимо меня с шелестом пролетела летучая мышь, почти коснувшись крыльями. Подходя к нашему лагерю, я вспомнил о взглядах, которые на меня кидала Аравейн, и подумал, что во время нашего дозора нам найдется, о чем поговорить...
Выйдя на поляну, я заметил, что почти все уже спят, а Мейхарн с Лехусом несут караул. Найдя в темноте свой плащ, я подошел к нему, расстелил себе под головой походный мешок, прилег, и почти тут же провалился в сон, ожидая, когда меня разбудят на вторую смену...

Расстелив свой дорожный плащ, эльфийка легла и призадумалась. В этот день она встретила сразу несколько человек, и не только человек, и в этот вечер ей было с ними по пути. Немного удивило, что такие разные личности собрались здесь в одно время. Чья воля свела их всех сюда? Аравейн, несмотря на свою молодость, переняла от родителей одну черту – она не верила в случайности. Почти не верила… Хотя достаточно времени это проверить, естественно, у нее еще не было.
Сквозь листву виднелись звезды. Почему эльфы так любят звезды? Говорят, в жилах Перворожденных течет кровь Звезд... Кто знает. Аравейн не столь много прожила на свете и ещё меньше успела прочитать.
Взор ее обратился к звездам.
…Они - всегда с нами, звездное небо над головой всегда стабильно, оно всегда несет покой и умиротворение... Покой. Может, именно покоя в последнее время и не хватало? А, что об этом думать… Только душу бередить. Забудь, Аравейн, забудь про это и лучше не вспомниай. Прошлого не воротишь… Она тихо вздохнула.
Тихие шаги. Хед-Дин прошел мимо и улегся. Наконец и эльфийку, еще слишком взволнованную, стало клонить в сон. Веки смежились сами собой...

Осторожное прикосновение разбудило ее. Хед-Дин подошел и без слов дал понять, что время караула пришло. Ночная прохлада и свежий воздух леса, вдохнутый полной грудью, прогнали остатки сна.
Сейчас во всем мире остались только она и он, сидящие у костерка. Хед-Дин снял с огня небольшой котелок и осторожно перелил в глиняную кружку что-то пряно пахнущее. Протянул кружку своей спутнице, и это прикосновение бросило ее в жар, но отнюдь не от того, что сосуд успел нагреться.
Не сделав еще глотка, Аравейн взглянула Хед-Дину в лицо.
-Кто ты, Хед-Дин? Скажи, кто, неужели ты просто человек? Я… Не поверю в это, люди, понимаешь, люди, они ведь не такие…- Аравейн сбилась с речи и потупилась. –Я не так много еще прожила, но уже знаю людей…
-Аравейн, а ты? Чем ты занимаешься, что умеешь? Мне довольно сложно будет говорить про себя… Мои способности, они заключаются в манипулировании с тенью... Может, это и странно звучит, но я могу как бы общаться с ней... Не знаю, может что-то подобное испытывают и друиды, но я просто как бы могу видеть мир с нескольких точек зрения, как воспринимаем его мы, и как его воспринимает... Кхм, как бы это объяснить словами, наверно, подсознание живых предметов... Ну вот, теперь я, наверное, какой-то немного странный кажусь со стороны? На самом деле я иногда сам себе поражаюсь, словно пытаюсь вспомнить что-то или вроде того Или даже вспоминаю, но может, это только кажется? Представляю, как это странно, должно быть, смотрится… Да ты пей, пока не остыло…- он вдруг тепло улыбнулся.
-Действительно, очень вкусно, эльфы такого не готовят, - искренне ответила девушка, осторожно глотнув. - А чем я занимаюсь? Когда-то мне казалось, что нет ничего важнее, чем научиться стрелять. До сих пор стыдно вспомнить. И магия, и стрельба- всё это не то. Да и не научилась толком, не успела… - Она стиснула зубы. Через непродолжительного молчания продолжила: -У каждого в этой жизни должна быть цель, верно? Даже чтобы найти её, порой не хватает жизни. Но как это страшно - не осознать себя и то, зачем ты в этом мире. Растерять себя. Перестать быть собой...
Но теперь всё это для меня перечеркнуто. Когда Тьма пришла, я потеряла всё… Почти всё, понимаешь? Как теперь жить, что делать, к чему стремиться?
На что надеяться? Во что верить?
Странные существа - все мы. И люди, и эльфы... Мы так похожи друг на друга, почти во всем. Почему же жители этого мира столь нетерпимы друг к другу? Почему убивают друг друга?
Может, ты дашь ответ? Хотя, боюсь, ответ не найти за всю жизнь.
Как сделать мир лучше? И способно ли на это слабое существо?
Собеседник вздохнул, с пониманием, как показалось эльфийке.
-Согласен, иногда на ответ уходит и жизнь, но если ты найдешь ответ для себя, то жизнь прожита не зря. Самое страшное, я считаю, это потеряться в серой массе и не найти себя... Не найти свое мировоззрение и точку взора на жизнь... Свою позицию... Без этого человек становиться просто частью управляемой массы, марионеткой, если не задумывается ни о жизни, ни о том, что в будущем, и может ли он изменить его... Ведь каждый может, но немногие это понимают. Немногие в это верят. Большинству намного проще плыть по течению, не пытаясь выплыть к своей истинной судьбе, к тому, на что они действительно способны... Лень и неуверенность в себе, я полагаю, вот главные причины этого... Ведь все великие люди не были ни ленивы, ни тем более неуверенны в себе, они твердо знали, чего хотят, и добивались этого... Они были настолько уверены в том, что у них это получится, что мир в конце концов сдавался...А остальные просто подстраивались заметно-незаметно под них, под уверенных в себя... Живи сегодняшним днем, своим мнением и своей целью... Но не забывая, что есть и окружающий мир, и что друзья способны тебе помочь, понять или подсказать в трудные минуты разочарования в жизни... Живи верой в светлое будущее, и мир вокруг тебя будет светлее... В начале это заметит немного человек, только самые близкие тебе... Потом остальные окружающие, и наконец весь мир... Верь в то, что нет ничего невозможного... И главное, не отчаивайся, бейся до последнего... Верь в себя. Может еще одним светлым лидером, способным повести за собой всех, станет больше... Верь в это, и грейся в своей вере...
С замиранием сердца она слушала сейчас каждое слово, словно святые откровения.
Остаток ночи пролетел совершенно незаметно. До самого рассвета, когда проснулись Иллид и Кенеринг, Аравейн была по-настоящему счастлива. Она больше не смела прикоснуться к спутнику, а он не изъявлял такого желания. С большой неохотой эльфийка отправилась спать. В полной уверенности, что завтрашний день будет лучше прошедшего…
Увы, она ошибалась.
Утром им пришлось расстаться. Не стану описывать, что именно происходило и чего это стоило им обоим, но они расстались. У Хед-Дина и компании была своя цель, и он ясно дал понять Аравейн, что больше не может быть с ней. Они попрощались так, как прощаются навсегда. И осознание этого было тяжелее всего. Даже сейчас Аравейн была уверена, что Хед-Дину так же больно, как и ей.
Черная тоска по несбывшемуся навалилась с новой силой. Аравейн понимала, что это была любовь. Странное чувство, пришедшее к ней в первый раз. Любовь, у которой не могло быть продолжения… Неужели все потеряно?
Печальная эльфийка брела обратно сквозь осенний лес. Верестень все так же расступался перед ней. Слезы блестели в ее глазах.
Аравейн, наследная принцесса эльфийского народа, дочь Вальмендила и Олеарайн, возвращалась обратно. Чертог лесной королевы и остатки народа, верившего в свою владычицу, столь легкомысленно покинувшую их на эти дни, ждали ее.

Пережить…

Осень сменилась зимой. И каждый день этой долгой осени, самой долгой осени в своей жизни, до первого снега, Аравейн (Уже не прежняя Аравейн: уже полноправная королева, унаследовавшая престол родителей и, по обычаю, получившая при коронации новое имя Вейде) вспоминала Его. Черты его лица, его голос, его жесты и все прочее, прочее, что накрепко врезается в память любому, кто полюбил впервые. Полюбил по-настоящему.
Она пережила и эту осень. Тоска порой возвращалась и пыталась утащить эльфийку в бездны отчаяния, но не слишком преуспела. Когда становилось совсем худо, эльфийская принцесса вспоминала и перебирала в памяти все, сказанное Хед-Дином в ту ночь. И от этих мыслей печаль отступала, становилось легче дышать. Но стоило лишь подумать, что будущего у них (точнее, у нее) нет, что Хед-Дин потерян для нее – и печаль наваливалась вновь. В глубине души, сама не зная почему, Аравейн была уверена, что они еще встретятся с Хед-Дином. И возможно, именно эта мысль спасла ее от безумия.
Пришла зима.
В одну из зимних ночей, когда хлопья снега падали особенно тихо и мягко, удивительно светлые на черном небосклоне, Аравейн неожиданно проснулась. Отчего-то болело сердце. Сама не понимая, что делает, Аравейн встала, оделась и тихо, так, что никто не услышал, вышла в сад. Там она совершила и вовсе удивительный поступок, неподобающий для Королевы: перелезла через ограду и почти бегом отправилась в лесную чащу. По какому-то наитию она знала, что ей именно туда.
Она не ошиблась.
Он ждал ее там, возле припорошенной снегом огромной ели. Огромный, косая сажень в плечах, демон, с темной кожей, рогами, кожистыми крылами за спиной и прочей демонической атрибутикой.
Глаза Аравейн округлились. Рот ее уже раскрылся для крика, но тут она вдруг поняла, что не боится. Совсем не боится этого чудовищного… Да полно, чудовищного ли создания?
И сразу она поняла все остальное, чего он не сказал ей там, в осеннем лесу.
-Прости, - раздался глухой бас, напоминающий эхо. – Прости, я действительно не мог. Я намеренно избавился от памяти тогда, чтобы пройти путь смертного, тогда… Прости.
-Как, как ты мог! Тварь, мерзавец, ты… - Аравейн бросилась вперед, сама не узнавая себя, и ужасаясь. Слезы душили ее, она сама хорошо понимала, что несет чушь, и что она полюбила бы этого странного пришельца и сейчас, кем бы он ни был. Лишь бы с ним, только с ним…
Натолкнувшись на невидумую завесу, она упала.
-Кседдэн имя мое. Я пришел в этот мир, когда… Впрочем, ты сама понимаешь, когда это было. Я пришел в этот мир, который должен был погибнуть, от нас, демонов, требовалось лишь завершить разрушение. Много миров мы уже обратили в ничто, множество раз миры возвращались в лоно первозданного Хаоса. Но сейчас что-то пошло не так, мир упорно сопротивлялся и каким-то образом выстоял. Я не знал, что это, не знаю и до сих пор. Тогда я подумал, что это могло быть испытанием, посланным мне…
Эльфийка слушала его, умом, но не сердцем понимая, в чем дело.
-Я решил сам проверить, так ли крепок этот мир. Проверил это на себе, влагая свой дух в тело смертного. Я стал одним из вас, не только телесно, но и духовно, намеренно отсекая старую память. Память о мирах, уже покорившихся той силе, которой мы служим…
Я прошел путь смертного, и на этом пути встретил тебя. Так я познал, что такое любовь. Любовь прекрасной женщины, в этом мире, ведающем такие понятия, как прекрасное и дурное. Лишь в последний момент моя старая память заговорила, сработала защита. Которую я сам же и возвел, и в первый момент я даже пожалел об этом... Я осознал, что не смогу быть с тобой. Даже не я, а тот человек Хед-Дин, скользящий в сумраке, которым я тогда был. Поэтому ему и тебе пришлось расстаться. У меня другой долг, я должен…
-Но… Что же будет теперь?
-Не смогу, да и не стану обнадеживать тебя: те миры, в которые вторглись демоны, уже обречены. Рано или поздно, но этот мир обратится в доминион Хаоса. Наша задача – всячески этому способствовать. Грядет война, Аравейн, великая война. Эта война будет тяжелее всех предыдущих, ибо мир куда крепче, чем кажется, но и он падет. Да. И я хотел бы только одного - не встречаться с тобой в этой войне. Ради памяти Хед-Дина и ради тех мгновений, что вы пережили вместе. Я тогда дал тебе надежду. Но… Это был не совсем я. Наверное, эта надежда была зряшной. Прости меня еще раз. И прощай.
Тело демона подернулось дымкой и стало медленно растворяться в предутренних сумерках.
-Куда же ты, нет, не уходи! Как же я?
Нет ответа.
Была ли надежда, думала Аравейн, возвращаясь обратно. Показалось ей или невозмутимый голос демона дрогнул в финале речи? Сейчас эльфийка была прозакладывать хоть свою душу – что да, дрогнул. Она была уверена, что ей не причудилось. И все ли кончено? Подарил ли Кседдэн ей тогда надежду или все те слова ничего не значили?
Да, подарил. В тут ночь у нее впервые появилась робкая надежда, что все будет хорошо. Что она сможет, выдержит, поведет свой народ к будущему, каким бы оно ни было.
С Хед-Дином или без него. Так или иначе.
Теперь оставалось только подготовиться к Нашествию Тьмы.
Потому что за свою свободу и жизнь лучше бороться до конца, даже когда жить, кажется, уже незачем.
Потому что иначе действительно незачем жить.
Готовился новый передел мира, и Аравейн решила для себя, что и эльфы не останутся в стороне. Тот, кто оказался, как ни печально, врагом, подарил ей надежду. Так что забудем о первом и сосредоточимся на втором.
Ведь надежда еще жива.